|
Что касается классической истории бонсая, то, хотя я и хотел бы (в том числе и для себя самого) систематизировать и свести воедино все, по-возможности, сведения об этом предмете, но принимаю решение отложить сей подвиг на будущее. Три резона.
Primo - даже в русскоязычном интернете присутствуют несколько довольно внятных изложений этой темы (не уступающих пересказу Шурой Балагановым известной брошюры "Мятеж на "Очакове").
Secundo - совершенно отсутствуют какие бы то ни было материалы о полных драматизма приключениях бонсая в России.
Tertio - всё меньше остаётся, увы, не только участников этих событий, но и их очевидцев. Многие детали просто забываются.
Я был непосредственным участником всех событий, относящихся к бонсаю в России
до 1997г. До настоящего времени я поддерживаю контакты с многими из тех, весьма немногих энтузиастов, которые остались у нас. По мере сил и возможностей (весьма ограниченных) стараюсь поддержать и помочь любому, кого, хотя бы в минимальной степени заинтересует это великолепное искусство, самое удивительное из всех видов изобразительного искусства.
Вот, как это было.
В первом издании моего опуса этого раздела не было. Но вот, в результате титанических усилий В. Раисова был разыскан следующий текст. И, хотя, он несколько изменяет наши представления о времени проникновения бонсай в Россию (и не только, т. к. тогда это был ещё т. н. СССР), я оставляю первоначальный текст без изменений, т. к. информация эта прошла, тогда, достаточно незаметно и большого резонанса в обществе не вызвала. Тем не менее, создаётся впечатление, что мы опять обошли Европу. Итак, внимайте...
КОМНАТНОЕ САДОВОДСТВО
Государственное издательство сельскохозяйственной литературы, Москва,
1956 г.
Раздел: Растения внутреннего озеленения.
Подраздел: Карликовые растения.
Стр. 278.
Раздел написан Г.Е. Киселёвым.
Карликовые растения - это миниатюрная копия сосны, криптомерии и
некоторых других деревьев, а также кустарников. Из карликовых растений
создают на цветочном столике в миниатюре природные красивые ландшафты.
В расщелинах гор, на отвесных утёсах, иногда на бесплодной и сухой почве
в течении десятилетий растут сосны, ели, можжевельники, рододендроны и
многие другие деревья и кустарники. Их рост часто измеряется
сантиметрами. Но такие карликовые растения уже трудно достать. Несмотря
на опасности, с которыми связана "охота" за карликовыми растениями
(произрастание их на отвесных утёсах, во впадинах утёсов, под выступом
скалы и т.п.), их уже редко можно встретить в природе. Поэтому прибегают
к искусственному выведению карликовых растений.
Для достижения карликовости растений применяют всевозможные способы их
угнетения. Выбирают самые мелкие семена культивируемой породы. Высевают
их в горшки размером с напёрсток, в бедную, плотно утрамбованную почву.
Поливают мало, лишь бы растение осталось живым. Таким образом, растения
развивается очень медленно и слабо. Ослабляется рост и в дальнейшем.
Растение уродуется. Удаляют главный корень, а главный ствол заменяют
боковой веткой. Образующиеся боковые побеги регулярно подрезают,
нагибают, скручивают и кольцуют. В результате таких приёмов на
протяжении очеть большого времени и вырастают уродливые карликовые
деревца.
Уход за карликовыми растениями состоит в том, чтобы не дать им
нормального роста, но в то же время сохранить живыми. Карликовые
растения не следует долгое время держать в тёплых помещениях. Для них
больше подходит прохладное место и обстановка, соответствующая прородным
условиям этих растений. Никогда не следует применять удобрения.
Поливка крайне ограничена, проводится в размерах, требующихся только для
поддержания жизни.
В карликовой форме выращивают сосны, ели, криптомерии, можжевельники,
рододендроны, айву, берёзы, декоративные яблони, клёны, бамбуки и другие
растения.
Приведены в качестве иллюстрации четыре фотографии растений А.А.
Карпенко, г. Сочи.
Все фотографии сделаны М.Н. Шалаевым.
На одной из них - кактусы на ракушечнике, на другой - кусок туфа, на
котором пристроены совсем молодые деревца не толще карандаша и высотой
сантиметров двадцать (или меньше, в книге размеры не указаны, и пишу я
по памяти). На третьей фотографии изображён саженец кипарисовика в
большой деревянной кадке, а на четвёртой - кедр гималайский,
сформированный в свободном стиле. Указан возраст - 25 лет. Размеры
определить трудно - нет ничего для сравнения. Кедр растёт в настоящем
контейнере круглой формы. (Примечания Раисова).
В семидесятые годы (уже прошлого века) во многих странах Европы наблюдается внезапный подъём интереса к бонсаю.
Образуется масса бонсай-клубов. Бонсай становится популярен и престижен. Завозится большое количество растений, преимущественно из Восточной Азии. Но, спустя некоторое время этот бум идёт на убыль. Масса довольно дорогих растений гибнет, отчасти из-за отсутствия опыта, отчасти из-за неприспособленности растений к европейским условиям. Остаются энтузиасты, и популярность бонсая начинает вновь расти, медленно, но уверенно. Появляются свои мастера - Гарри Томлинсон (Англия), Марк Ноеландерс (Бельгия), Крейг Казинс (Шотландия), Колин Левис (Англия), Альфонсо Апараисио Мена (Испания), Пауль Лежневич (Германия), Пиус Ноттер (Швейцария).
И вот, наконец (публикация в КОМНАТНОМ САДОВОДСТВЕ прошла довольно тихо), слух о заморском чуде - миниатюрных деревцах достигает самой передовой страны в мире(надежде всего прогрессивного человечества). На моей памяти была пара публикаций в "Науке и жизни". Первая, еще в конце шестидисятых, когда я был школьником, с несколькими фотографиями действительно прекрасных экземпляров, меня поразила. Это было волшебство. И в мыслях даже не было, что подобное можно делать самому. Прекрасная сказка, Фата-Моргана...
В начале восьмидесятых, в журнале "Вьетнам", издаваемом маленькой редакцией под руководством скончавшегося в прошлом году Андрея Левина (Ле-Ань-Винь) появляется серия статей о бонсае. Андрей познакомился с этим искусством во Въетнаме. И до конца своих дней он был одним из самых больших энтузиастов в нашей стране (и одним из весьма немногих). Он занимался и пропагандировал довольно специфический, въетнамский бонсай. Эта специфика делает въетнамский бонсай более подходящим для культивирования в наших условиях. Как правило это тропические деревья, которые не нуждаются в холодной зимовке. И, что весьма непривычно, растения растут не в грунте, а на миниатюрных скалах, и их корни погружены в воду постоянно налитую в поддоне ( что в значительной мере снимает проблемы полива). К сожалению, последователей у Андрея не было и многие секреты этого направления бонсая ушли вместе с ним.
Кажется, в это, примерно, время небольшая серия статей о бонсае Тамары Петровны Белоусовой появилась в журнале "Цветоводство".
И вот, в 1985 году у нас издаётся книжечка Филлис Эргол "Выращивание карликовых деревьев по японскому способу". Многих она подвигла на бонсай. Я наткнулся на неё совершенно случайно, ковыряясь в каталоге областной библиотеки им. (противно писать чьего). О, чудо - книга была не только в каталоге, но и в фонде и, даже, на полке. С радостным клёкотом понес я её в логово. Книжечка, по большому счёту слабенькая, но тогда - единственный доступный источник. Две основные идеи вынес я из неё, - это может делать каждый, и растения, из которых формируют бонсай, самые обычные (впоследствии выяснилось, что не совсем каждый, и растения лучше не совсем обычные). Завершалась она очень милой японской легендой о старом самурае и его бонсае (как нибудь я помещу её здесь). К сожалению, иллюстрации были очень скромны, а фотографий не было вовсе.
Единым духом прочтя её, я немедля бросился в поля - за семенами. Как на зло, семена, которыми, как я помнил, раньше был усыпан снег исчезли начисто (дело было зимой 1985г., точная дата первого посева утрачена, т. к. была записана в моей секретной рабочей тетради, уничтоженной при увольнении из армии) . Кое-что я, всё же надыбал и немедля высеял в обрезанные пакеты из-под кефира. Не прошло и двух недель - и, как и было обещано в книге, семена проросли. Первой была лиственница. Увы, через пару дней первый проросток погиб (гниль корневой шейки, бывает). Но много и выжило. И началось.
Я сеял, черенковал, выкапывал сеянцы в окрестностях (уже весной). Ботаника для пятого класса, Жизнь растений, Дендрология, Физиология древесных растений, и тд. и тп. становились настольными книгами. Но никакой литературы по бонсаю не было вообще. Не помню, где я нашёл первые изображения. Но каждый день приносил нечто новое. Масса сеянцев и черенков (до настоящего времени уцелели весьма немногие) бурно росли (весна 1985г.).
Неподалёку от меня располагается Ивантеевский питомник с очень, по нашим меркам, старым дендрарием (1936г.), в котором раньше была неплохая коллекция дальневосточных экзотов, частично погибшая в одну морозную зиму. Но начал я с Ботанического сада АН. И зимой там было чем поживиться. Весь снег под туями был усеян семенами (всходят моментально и стопроцентно! - внимание начинающих). На многих клёнах полно семян было на ветвях. В общем - раздолье. Правда, ни одной этикетки у растений я не обнаружил. Да и то сказать, - ненаучное это дело, этикетки расставлять. И по сю пору их там нет.
Но главное чудо ждало меня впереди. В один из своих визитов я набрёл на оранжерею тропических растений. И вдруг, в одной из гребёнок (секций) я, сквозь заиндевевшие стёкла увидел нечто, удивительно напоминающее бонсаи. Когда я проник внутрь, на мой вопрос о сих предметах, девушки поливавшие
растения небрежно ответили: - "Бонсай".
- А кто...?
- А вон, - Тамарка.
Подошед, я спросил:"Тамара?".
Неспеша оглядев меня, она поправила:"Тамара Петровна".
Так я познакомился с заведующей отделением вересковых, куратором коллекции бонсай Главного ботанического сада АН, секретарём местной партийной организации Тамарой Петровной Белоусовой. И много лет после этого, почти все работы по сопровождению коллекции бонсай мы проводили с ней вдвоём.
Несколько слов о коллекции.
В 1976 году, Япония, через своё посольство подарила Советской Родине коллекцию
бонсаев. В ней было 44 растения. В то время Япония практиковала подобное по всему миру. Соединённым Штатам, например, к двухсотлетию была подарена роскошная коллекция, которая составила основу теперешней национальной коллекции.
По японским меркам подаренные нам бонсаи не были шедеврами, но это были очень приличные растения. Возраст достигал двадцати-тридцати лет. Были весьма редкие формы. Как сейчас, помню мелкоцветковую (или по японской классификации - пентафилла - пятихвойная) сосну на скале.
Подозреваю, что это была редкостная "восьмипочечная" форма т. н. "Дзуисё" (Zuisho). Две особенности характеризуют эту форму - очень короткая хвоя, появляющаяся из многочисленных (до восьми), густо скученных на концах побегов почек, и возможностью развития побегов из спящих почек. Последней особенностью обладает только ещё один вид сосны, широко в бонсае не использующийся.
Была пара экземпляров клёна трёхраздельного с поразительно мелкими листочками, клён дланевидный с ярко алыми при распускании листьями. В настоящее время это лучшее растение коллекции. В своё время мне пришлось с ним повозиться, т. к. он оказался сильно запущенным, и в перспективах его дальнейшего формирования требовалась весьма решительная обрезка. Надо сказать, что в отличие от многих членов, к тому времени образовавшегося клуба (часто не задерживающихся в нём более одного-двух месяцев) Белоусова всегда поддерживала необходимые радикальные меры по формированию, а бывало и, по переформированию растений из коллекции. Но я несколько увлёкся...
Итак, в полученной коллекции были почти все виды традиционно использующиеся в японском классическом бонсае. Сосны - пентафилла и Tундберга (форма с поразительно грубой корой); не помню была ли денсифлора - последняя из трёх видов, которые используют японцы. Два вида, уже упоминавшихся клёнов. Несколько прекрасных экземпляров азалий, в том числе с редкостными формами цветов. Было несколько яблонь и слив. Псевдоцидония. Пара рощиц - псевдолиственницы кемпфера ( или голдлярикс амабилис - как звучит? ) и криптомерии. Обе рощи были сильно запущены и таковыми оставались до того момента, когда я их видел в последний раз. Объяснить это можно тем, что ни у кого у нас не было опыта формирования групповых композиций. Было несколько куртин бамбука, который на всех выставках выглядел великолепно, благо формировать его практически не нужно. Вязы китайские с очени мелкими и пёстрыми листочками (впоследтвии эта пёстролистность совсем утратилась в растениях, выросших из черенков с них). Был даже редкостный энкиантус. Маленькое и очень медленно растущее гингко (предполагалось, что из-за того, что это специально бонсайная форма). Несколько видов кипарисовика; некоторые безо всякого формирования создавали представление бонсая. Сколько я припоминаю, не было только можжевельника (не уверен).
По получении дара, вопрос с его помещением был решён однозначно - ГБС АН. Растения как видим субтропические. На открытом воздухе в нашем климате содержаться не могут. Следовательно - оранжерея, и не тропическая - зимой нужен умеренный холод. И повышенная влажность (воздуха) им только на пользу. Ближе всего к этим условиям в тропической оранжерее - вересковые. А заведовала отделением вересковых Тамара Петровна Белоусова. Так судьба и история бонсай на этой земле стали неотделимы от её имени. Почти все, с кем я познакомился тогда, прозелиты, слетались к стёклам "гребёнки" отделения вересковых, на вид настоящих бонсай.
Я забыл ещё об одном поразительном элементе - все растения коллекции были посажены в настоящие японские контейнеры. Напомню, что это было время гнусной, убогой андроповщины. В магазинах не было ничего. И пустая банка из-под импортного пива частенько являлась изысканным украшением кухонного интерьера...
Там же, у Белоусовой, я познакомился с самым опытным, мастером бонсай (эти слова можно не брать в кавычки только по отношению одного человека у нас) - Анатолием Анатолиевичем Анненковым. Анненков был и единственным профессионалом среди нас. Он был ведущим ландшафтным архитектором той страны (тогдашней Московской империи), и работал ландшафтным архитектором Никитского ботанического сада. Живёт Анатолий Анатольевич в посёлке Никита, в Крыму. Так что, сейчас он ведущий специалист тоже, другой страны...
Заниматься бонсай Анненков начал задолго до нас всех, одним из первых в стране - в конце шестидесятых. Местность, где он жил изобиловала материалом для бонсай. В получасе ходьбы можно было найти двухсотлетнюю сосну, высотой не более полуметра. Учитывая возможность содержания растений на открытом воздухе, а то и непосредственно в грунте, нужно признать, что условия были почти идеальными. Профессия ландшафтного архитектора - сочетание профессий художника и ботаника. И Анненков прекрасный и художник, и ботаник. Как раз то что нужно для бонсай. Практически в одиночестве долгое время он выращивал свои растения. Со временем, он стал переписываться с Пиусом Ноттером, мастером из Швейцарии. На протяжении долгих лет, практически в каждый приезд Анатолия Анатольевича в Москву, где сейчас живут два его сына, мы с ним встречаемся. Часто он заезжает ко мне. И не было случая, чтобы после его визита какое либо из моих растений не меняло облика; иногда довольно радикально... Одного его взгляда иногда достаточно для выявления самых интересных особенностей деревца. Каждая встреча только утверждает меня в убеждении, что Анатолий Анатольевич остаётся ведущим мастером "русскоязычного" бонсай. Надо отметить, что не смотря на это (русскоязычность) он является приверженцем, и культивирует классический, японский бонсай. Хотя в некоторых его соснах и заметны китайские мотивы - редкая изящная хвоя и изысканые изгибы немногих побегов...
До последнего времени, все свои растения Анненков помещал в контейнеры собственной фабрикации. Помню, лет десять назад мы с ним два дня снимали гипсовые формы с настоящих японских контейнеров, (любезно предоставленных Белоусовой) в мастерской его приятеля близ Центрального рынка. Извели два мешка гипса. А заодно я научился работать с гипсом.
Постепенно, вокруг Белоусовой стала образовываться небольшая группа любителей, которых начальные неудачи не обескуражили.
Из москвичей, самым опытным был Андрей Левин, хотя, как я отмечал выше, он культивировал вьетнамский стиль. Позже, из Вьетнама, Андрей навёз множество очень интересных растений. И не только растений. Таможенники обеих стран весьма удивлялись, находя в багаже Андрея довольно невзрачные (на их взгляд) камни, ничуть не походившие на самоцветы... Среди них была довольно крупная скала, которую он долго препарировал - высверливал, подтёсывал и, наконец, засадил разнообразными растениями. Вообще, Андрей очень любил работать со скалами. Первую он нашёл на территории ВДНХ и, со всеми предосторожностями, подкатив к забору (кажется не за один день), преодолев оный, стал счастливым обладателем великолепной скалы, любовно озеленённой, в верхней части которой было небольшое озерцо, с пещеркой над ним, где сидел маленький Будда. Эта скала была украшением всех первых выставок бонсай... Андрей был очень энергичен - планировался не просто бонсай-клуб, но и, непременно детская секция при нём, издание специализированного журнала и многое, чего сейчас уже не упомню. К сожалению, вечная занятость Андрея не позволяла ему реализовать всё, о чём ему мечталось. Необходимо отметить, что он был профессиональным литератором (и не только). Многие зачитывались его "Жёлтым драконом Цзяо" - одним из первых отечественных триллеров. Книга написана блестяще, кто не читал - советую. Хочу здесь сказать ещё вот что, - Андрей был очень хорошим человеком.
Это большая редкость в наше время и в нашей местности... Стиль его общения - очень доброжелательная шутка, и общаться с ним было всегда очень приятно. Мне его так не хватает...
Валентин Родионов, непременный участник всех встреч, выставок. Художник-иллюстратор. К сожалению, как и у многих из нас, условия не позволяли ему держать растения дома. Несколько очень приличных растений постоянно стояли у него в оранжерее Ботсада. Валентин, как и Анненков, сам делал очень неплохие контейнеры в мастерских Строгановки. Он же сделал первый, у нас, бонсайный столик (он есть у меня на слайдах, как только отсканирую его можно будет увидеть).
Некоторое время захаживал Слава Поспелов, художник. Интерес к Востоку, в частности к буддизму, привёл и его в тропическую оранжерею.
Почти с самого начала, мы ходили в Ботсад вместе с Сашей Дроботько, который занимался бонсай до конца своей рано и трагически оборвавшейся жизни.
Особо следует сказать о сотруднике японского посольства господине Симода. Будучи страстным любителем бонсай он часто в выходные дни приходил в оранжерею и работал с коллекцией. Его помощь имела и иное выражение. Как то, не помню уже в каком году, мне на праздники (едва ли, не 8 марта) позвонила Белоусова и попросила приехать - Симода прислал посылку с растениями, и их надо было срочно обработать и пересадить. Вот это был праздник!
Масса прекрасных растений, некоторые в контейнерах, некоторые в пакетах с субстратом (японцы, оказалось, предпочитают для подобных целей вермикулит). Это был подарок Симоды (и не первый), правда я так и не понял - кому. То ли Ботсаду, то ли бонсай-клубу (к тому времени уже существовавшему)? Так или иначе, все растения остались в коллекции, где для них были, конечно наиболее комфортные условия. Но я забегаю несколько вперёд.
Бонсай-движение у нас с самого начала имело интернациональный характер. Очень симпатичный венгр, сотрудник посольства, Ференц Фекете давно интересовался бонсай и часто бывал у Белоусовой. В начале девяностых он уехал на родину.
26 ноября 1988 года, в субботу у Белоусовой в Ботсаду собрались Левин, Мамедова, Родионов, Коростелёва, Поспелов и я (не исключаю, что был ещё кто-то). И сошлись во мнении, что настало время организовать бонсай-клуб формально.
Ну, наконец, нашел фотографию первого призыва бонсай-клуба. Этот снимок сделан на первой выставке бонсай в 1989 г., в Японском саду ГБС АН СССР.
И Шахразаду застигло утро и она прекратила дозволенные речи...
Александр Виняр
23 мая 2001 г.
|
